К вечеру Остап знал всех по имени и с некоторыми был уже на "ты". Но многого из того, что говорили молодые люди, он не понимал. Вдруг он показался себе ужасно старым. Перед ним сидела юность, немножко грубая, прямолинейная, какая-то обидно нехитрая. Он был другим в свои двадцать лет. Он признался себе, что в свои двадцать лет он был гораздо разностороннее и хуже. Он тогда не смеялся, а только посмеивался. А эти смеялись вовсю.
"Чему так радуется эта толстомордая юность? - подумал он с внезапным раздражением. - Честное слово, я начинаю завидовать". (с) И.Ильф и Е.Петров

Я смотрю на людей. На многих из вас. Настоящие имена-то у большинства одинаковы: их всего семь, этих самых популярных имён. Ну совсем как число смертных грехов, не находите ли? Я вот нахожу. Я и правда какой-то не такой, как все, а "гораздо разностороннее и хуже".
Как и любой..
.. трикстер.
Мне пришлось долго идти к обретению этого себя, к утверждению, что это действительно моё. ..?.. Кажется, я добрался до конечной остановки.
- Джек, пора выходить из автобуса. Мы приехали! - тормошит меня за плечо моё эго. Я фырчу. Солнце светит в воздушную пыль на дороге и мне в глаза, отчего я слегка жмурюсь и радуюсь тому, что я соблюдаю традицию древних кочевников-бедуинов.
- Ты приехал - ты и выходи. А мой путь идёт дальше. Я ж пилигрим, - говорю ему я и пытаюсь заткнуть уши плеером. - Да-да, я пилигрим, ну, такой тип, который вечно в поиске. Почти как "Яндекс". В общем, ты в курсе, дружок, так что давай топай один.
Недовольно бурча, эго подсадывается рядышком и в знак примирения помогает заткнуть мне уши плеером.
Мы договорились. И мы вместе слегка жмуримся от солнца. Ну и замечательно.

читать дальше